Стихи не пишет ум поэта…                                                                                                            

Стихи не пишет ум поэта, 

ни полная замыслов голова. 

Это сердце, во вдохновении, 

диктует ему слова. 

Помоги, Муза, 

чтобы этим моим словам, 

хватило глубины и отваги, 

когда крылья Пегаса 

траурными лентами разрезанные 

станут развеваться в них как флаги.  

После ночи - 

утро с молочным лицом. 

В какую сторону мне идти? 

Не вижу в тумане 

указателя. 

Отваги! 

Туман сейчас пережемчужится в росу. 

Но и в тумане наверное ты путь найдешь, 

если за сердца голосом пойдешь. 

Весна – нарядная краковянка. 

Глаз от нее оторвать не могу. 

Сердце кричит в восторге: 

 - ЖИЗНЬ, я тебя люблю! 

 У ее ног в чулочках тонких как 

туман травой поросло болото. 

Над головой небо как ангела глаза, 

рассеченные далеким звуком самолета... 

А вокруг так красочно радуга цветет, 

словно сорванная ветром 

с ее жилета. 

И по-свойски жаворонок 

от чистого сердца поет. 

Краковяка весна танцует 

                          на улице где-то... 

Девяносто шесть 

бело-красных роз - 

с привислинского пейзажа время сорвало... 

Девяносто шесть 

бело-красных роз - 

время черной лентой в букет связало 

и положило в жертву 

на Родины алтаре. 

Рухнули плечи АТЛАНТОВ, 

и держащих свод КАРИАТИД. 

А это не только пошатнувшаяся конструкция ДОМА, 

это треснувший спай ЗДАНИЯ. 

Это также сознание огромной, 

неоценимой утраты. 

ЕДИНСТВЕННОЕ И НЕПОВТОРИМОЕ 

в пределах своего идеала. 

Отсюда, и... 

НЕЗАМЕНИМОСТЬ. 

Можно заполнить эту брешь после них 

только так, как после других, 

не вернувшихся в шеренгу. 

Их нереальное отражение... 

                                      полоса тени.  

Я закрываю глаза… 

Я закрываю воображения глаза, 

чтобы не видеть Их взгляда. 

Я затыкаю уши, 

чтобы не слышать Их последние слова. 

Вижу только безмерное полушарие неба 

над Их головами, 

ставшее Им куполом парашюта. 

                                        без стропы. 

 Слышу только... крик тишины.   

Человек - хрупкая фигурка из глины, 

которой ПРЕДВЕЧНЫЙ ГОНЧАР 

душу свою передал. 

Человек - СИЛАЧ, 

мысль его не может ГОНЧАРА догнать. 

Никак не уравновесят рук его веса 

перышко из ангельского крыла 

и кусок глины, что подарила ему земля. 

Человек- ФЕНИКС, 

птица, 

из собственного пепла возрождается 

и к СОЛНЦУ устремляется. 

Плачь... плачь... плачь... 

Плач это Твое горе. 

Слезы, слезы, слезы... человеческое дело от скорби слез море. 

Только от горя не плачет скала. 

Плачь... плачь... плачь... 

Слезы должны вылиться, 

когда болью сердце заполнено до конца. 

Плачь... плачь... плачь... 

Убаюкает Твою грусть слеза. 

Горькой слезой оплачешь РОДНЫХ имена, 

            Но никогда не выплачешь Их из себя. 

Не хочу, чтобы этот стих стал для Тебя 

трогательной слезой, 

а просвирой, 

которой хочу поделиться - МАРИЯ - с Тобой. 

Слез ведь Тебе хватает. 

Каждая Тебя обжигает. 

Если слишком тяжело Тебе, 

слезы выплачь в дожде. 

А я в глазах своих 

найду место для них. 

Я плачу уже иногда 

солью и песком с глаз моих дна.            

Сердцем я была с Вами, 

отдельно с каждым ребенком. 

В это время, когда грусти фиалки 

расцветали в Ваших глазах и траурные ленты разрезали Ваши рукава. 

Мысль моя открывает уютных слов ворота 

золотоколосые поля и эти новые луга -                                           широко и откровенно. 

Чтобы Вы могли сюда слететься 

как птички, сраженные блеском падающей звезды, 

как оглушенные громом жаворонки... 

согреться, чтобы для Вас стали они гнездом в ненастный час. 

Но, разве возможно утолить боль сочувствием? 

Не тесно ли Тебе, Господь, 

в Костеле Святой Анны? 

Твое место под неба лицом, 

там где слезы печали 

поминальных лампад 

                        на землю стекали. 

- Я всегда и везде с теми, что ушли. 

С каждым и отдельно на их пути. 

В час, когда солнце светит и блестит звезда. 

На земле той, где ива рыдает. 

И на той... с березой, где ромашка расцветает. 

В четыре стороны мира распростерты 

руки моего креста. 

А сердце мое … 

                               посередине неспроста.              

Память — скала и бабочка. 

Рядом с близкими на века. 

Рядом с дальними на миг. 

Память... 

Одна как волос бабьего лета в небытие улетает. 

Другая — в нашу седину оседает. 

Память...  

Когда Ты видел шар земной перед собой, 

он был для Тебя глазным яблоком с синевой. 

В мыслях — мозга полушариями двумя. 

А когда Ты Землю брал в объятия 

и гладил ее пшеничные косы 

с белыми ромашками и красным маком - 

Ты чувствовал себя гражданином мира... 

                              с сердцем поляка.          

Ничего не могу сделать для Тебя, 

кроме чернильной слезы. 

В ней и моя человеческая слеза. 

Похожая на каплю росы или дождя, 

дрожащая на ресницах 

                            голубой незабудки. 

Ничего не могу сделать для Тебя, 

лишь память о Тебе, 

которая в поминальной лампаде горит, 

бумажной рукой от дуновения ветра времени охранить.   

Пустоту после себя прикроешь будущими днями. 

Уменьшишь нашу грусть и потери, 

если собой поделишься с нами. 

Научись жить между двумя мирами. 

Когда крылья свои развесишь между облаками, 

а ноги поставишь на земле. 

Когда ночью нам мерцаешь звездой, 

а днем искрой блестишь в кремне. 

Или соедини эти миры. 

Под одним знаменем ведь ВСЕХ страдания. 

Время в древке с белыми душами, 

маки человеческих сердец одинаково оно сожгло.      

Памятника Тебе из слов не вознесу, 

Не потому, 

что боюсь, что хрупкие кирпичики слов 

один времени вздох разрушит до основ. 

Потому, 

что величие Твоей ЧЕЛОВЕЧНОСТИ 

превышает размер моего слова. 

Поэтому, слово как друга ладонь, 

в молчании кладу... 

на сердца Твоего могильную плиту.      

Цветы... Жизни цветы... 

В их лепестках солнце и роса. 

Вчера еще на небо глядели. 

А сегодня уже... 

            сохнут в скошенной траве. 

Но не думай, 

что день их прошел, 

что это была последняя их весна. 

Прежде чем Земля вокруг Солнца обернется, 

чем успеешь посчитать перелетные дни, 

листья их снова зазеленятся 

и время позолотит их лепестки... 

Ведь корень их остался в земле. 

Цветочный магазин утопает в цветах... Выбираю... незабудок букетик. 

- Заверну эти хрупкие цветки, 

чтобы ветер с них не сдул лепестки, 

когда на улицу выйдете вы. 

- Я окутаю их рук прикосновением своих. 

И, пожалуйста, еще эту карточку с надписью от меня: 

                      ЖЕЛАЮ ВАМ СПОКОЙНОГО СНА     

Слово... за словом... дошла до городской заставы, 

за которой сумерки 

поливают грядки цветов времени. 

Мысль моя наклоняется 

к ОРЛАМ-ЗЕМЛЯКАМ, 

которых крылья подвели 

на этом неисследованном до конца 

                                туманном пути. 

И хотя не успели ОНИ 

низко головы склонить свои 

перед УРНОЙ ЧЕРЕПОВ 

ОТЦОВ и БРАТЬЕВ наших 

останутся с Нами навсегда 

                        в ласковых объятиях...     

Сумерки прилетели... 

На фиолетовых крыльях. 

В момент, когда день 

ушел уже во времени тень, 

когда за горизонт скатилось солнца колесо. 

А потом перистые облака 

на землю стряхнули 

холодный и влажный фиолет 

в застывший жар разноцветных красок этого дня... 

И ветер сгустил его в туман и унес на поля.   

Не смотрите на НОЧЬ…          

Не смотрите на НОЧЬ, 

лучистыми зрачками с глазного яблока ЗЕМЛИ... 

Там только карий конь 

со звездой полярной на челе 

у дышла похоронных дрог, 

искрит серебряной подковой 

среди кремней звездных дорог. 

НОЧЬЮ, что не кончается с рассветом...

Посмотрите на СОЛНЦЕ, 

на подсолнуха желтый цветок 

с зеленым листком ЗЕМЛИ.