Дайте мне ладошки, милые крошки, пойдемте вместе 

на поля, 

далеко, далеко за реки и леса, за детства моего 

холмы, 

я да вы. 

Я покажу вам пейзажи свои, 

и как раньше из ромашек сплетали венки. 

Пусть волшебные эти минуты как наследство 

получат внуки, и в ограде из рук своих сберегут 

их для других. 

Что более ценного и более красивого могу оставить вам, 

наследникам моим, кроме цветных пятен памяти моей 

в дешевой позолоте рамок ушедших дней.  

Везде их полно по дороге, 

Даже в увеселительный аттракцион. 

Но ни один не указал мне прямого пути в дом, который я 

хочу найти - 

                                          СЕРДЦЕ РЕБЕНКА. 

И вдруг мелькнула лазурная тропа из оттисков 

копыт Пегаса, 

как голубая четкая струя чернил пролитых из чернильницы с 

алмаза. 

Быстро схватившись за перо, сплетать я начала 

слова и рифмы, в надежде хоть на шаг 

продлить дорогу в этот дом со все 

открытым там окном для чувств и слов. 

Такая старая, хрупкая, совсем как ее станок, 

восьмидесятый годок, а может более... 

В клубок согнута спина, 

совсем выгоревшие свечи-глаза, 

до локтей измозолена рука от труда. 

Но уже с рассветом на ее станке радуга из ниток 

вьется в темноте, полевые сеет на станке цветы, 

образ твой хочу я перелить в стихи, чтобы научила 

ты меня вязать самые простые 

кружева из слов, из светлых и прочных, и ярких основ. 

Из такой науки прочны кружева. И когда достанут 

их из сундука милые внучата ручонкой своей они не 

порвутся как паутина в ней. 

Когда бабушкин шарф укутывает наши

шеи, весь день он нас греет. 

Ничего, что немножко шершавый, 

не пуховый из ангоры, 

что простые на нем узоры. 

Он спасает нас 

во дворе в опасный час. 

Ежатся его ворсинки, 

когда слишком мы шалим. 

Держат нас они за косички и спинки. 

Лето у бабушки пахнет полями и лугами. 

Молоком в чашках на столе, 

хлебом с солнечными краями. 

За столом сидит дедушка 

с конопляными усами, 

словно старая мельница за холмами. 

А наша бабушка вся окружена внучатами,

как курица-наседка цыплятами. 

Ваши слова, внучата 

это Пегаса жеребята. 

Воздушными крылышками машут, 

под их копытцами искры пляшут. 

В смычке хвоста настоящая музыка играет. 

Гривы в косички стихов заплетает. 

Бабушкины руки огрубели от работы. 

Дом наш охраняют от всякой заботы. 

Ее руки наш забор, 

обнимают весь наш двор. 

На пальцах как на жердях 

все ее хозяйство висит: глиняные кувшины, 

застиранные деда штаны, 

букеты целебных трав, 

гусь со сломанной ногой, 

кур-наседок дружный строй. 

Бабушка часто повторяет, 

что ничего не нужно старикам, 

все что есть охотно вам отдам, 

крошку хлеба голодной птице, беспризорной собаке кость, 

ведь калитка все время открыта, 

каждый для нее желанный гость.  

Не свертывай ладони в пустой рулончик, 

не свертывай, внук. 

Открой ее широко людям как друг. 

Умение дарить другим великое искусство.  На слово поверь мне. 

Все что ляжет словно звук 

в нотную запись щедрых рук, 

вернется песней радости к тебе в каждом 

будущем дне. 

                                  Отцу внучки моей 

Моя ты звонкая скрипочка 

с золотыми струнками волос... 

А сыграй же под мой стих, 

чтобы он звенел, не стих. 

Пальчиками левой руки достань звуки из моей души. 

Правая пусть станет смычком. 

И залет песня наш дом. 

А под музыку такую стану я сплетать 

стихи, как из незабудок венки, 

чтобы люди не забыли мастера, 

что вырезал тебя, и наполнил мое сердце твоей песней 

навсегда. 

А эта липа вам пела, 

как няня люльку качая, 

прохладными листиками 

как зонтом от солнца спасая. 

Может когда-то мой 

внук напишет стихи о ней, 

как польский поэт Ян, 

что вдохновение нашел среди липы ветвей. 

В липовую колыбель на вышитую 

постель липа сеяла цветы, 

чтобы от короеда времени спасти детские сны. 

Может когда-то внучка 

на липовой скрипке кончиком 

смычка сыграет задушевно, словно 

Янек Музыкант, для меня, 

и сердце мое дрогнет, и задрожит душа. 

На балконную перекладину 

с неба голубь слетел, 

как пушистая тучка на балконе 

присел. 

Бисером глаз обсыпал 

бабушку всю с ног до головы, 

и вздохнул с облегчением, 

вот мы ее нашли. 

Она ведь на ладони крошки всегда подает, 

слезинками птиц поит, 

ведь голубь сразу поймет, 

что сердце голубиное бьется в ее груди, 

ведь нет у нее ни клюва, 

ни ястребиных когтей в крови. 

 Поле

Это поле – внучата мои - 

этот кусочек урожайной земли, 

это все, что оставили мне 

мои предки на этой земле. 

С дедушкой были мы весной 

его зерном для посева, 

летом дородными колосьями, 

я – пшеничными, с длинной косой, 

дедушка – усатым ячменем. 

Сегодня мы постарели, 

как хлеб зачерствели, 

с мозолями на горбушках, 

все в пятнах как в веснушках. 

Время на ломтики режет нас, 

пока не кончится наш час. 

Вросшая в дедушкин простор полей, 

в спелые хлеба, в ряд тополей, 

заслушалась как жаворонки пели, 

засмотрелась как солнца лучи грели, 

словно барыня большая 

была мельница лихая. 

Мешки носила с мукой, 

золотые зерна мелила, 

хлеб справедливо делила. 

Время ее прошло. 

Короеды съели крыло. 

Но в бабушкиных стихах осталась 

и нам в наследство досталось 

воспоминание о ней. 

Вырезал его в детстве ваш дед – мои внуки – 

хотя более для плуга, а не для стручка, 

были пригодны его руки. Из куска тополя, 

которого молния сразила, 

на память о том, 

что среди тополя корней судьба деда сохранила. 

Отсюда у святого такое хмурое чело 

и молнии сверкают из глаз его. 

Одеревеневшие капли дождя 

все текут по лице его. 

А он уже полвека от молнии 

оберегает как громоотвод каждого человека. 

И буря никому не страшна, 

пока чудотворную фигурку майским ливнем 

омывает весна.  

                      

Когда в конце зимы приходит голодная пора, 

все звери похудеют, 

запавшие бока пугают нас каждый час, 

бабушка обвиняет за все 

пугало, что плохо урожай стерегло. 

Со всеми птицами дружило, 

никого не прогоняло, всех кормило. 

Птицы весело порхали. 

Пугало как брата целовали. 

Зернышка охотно с поля склевали. 

После пира такого с поля мы собрали меньше, 

чем засеяли. 

А еще неблагодарные птицы 

пугалу всю шляпу испачкали, 

и пиджак, но пугало их любит и так.  

С ивой ветер пляшет по лугам. 

Ива веткой машет весело нам. 

Видно пригляделись друг дружке они, 

и танцуют вместе от всей души. 

Падают с ивы листочки, 

как со старого парика волосочки. 

Ветер все не отступает, 

иву в танце не бросает. 

Уж и лапти потерял, 

иву чуть не надломал. 

С дупла сыпется труха 

оt такого жениха. 

Видно голову вскружил иве ветер-ухажер. 

Ой, большой будет позор. 

Упадут ведь на бугор. 

– Сядь, бабушка, с нами на этом бугорке, – – или в тени дикой груши на том холме. Фабиан сорвет цветы, 

а я из них сплету тебе венки. 

Буду старательно веночек сплетать, 

как ты слова в стихах. 

Может удастся мне 

цветок с цветочком срифмовать. 

– Я буду счастлива – внучка моя - 

если ты своим веночком украсишь меня. 

Позавидуют его мне другие поэты, 

головы которых в лавровые венки одеты. 

 Pомашка

                      

Посмотрите, как беззаботно 

солнцу моргает ромашка, вольная пташка. 

Здесь в канаве среди крапивы не опасны ей даже мы. 

Не говоря уже о мотыльке, 

который перед нею пляшет, 

но сесть боится, 

только крылышками машет. 

И вам, моим внучатам, 

отсюда ее не достать, ни в букет, 

ни на веночек никак ее не сорвать. 

И бабушка на лекарство ее не получит, 

как выросла ромашка, 

так и засохнет в крапиве колючей. 

Сколько лиц своих в этой речке разглядела я. 

Каждый раз другое, словно года времена. 

Сравнить их решила я с цветками: весной лицо было 

нежное как букет с васильками, 

летом яркое как пламя роз в саду, 

а сейчас осенью как хризантема, 

которая вянет там в углу. 

– А зимой, бабулька, какое зимой? Наверное, 

как засушенная незабудка в ваших сердцах, 

которую весной мы вместе рвали на лугах. 

Внученька, весна моя, 

а какое время года придет, когда зима моя пройдет? 

Будет ли оно платье зеленое носить, 

косой из вербы манить? 

Не вижу времени такого я в календаре, 

видно, очки мои запотели во мгле. 

Внученька, утро мое ненаглядное, 

а какой час дня после ночи своей застану я? 

Зазвенит ли он жаворонка голоском, засверкает ли он ярким цветком? 

Не вижу его на своих часах, 

треснуло стекло в моих очках. 

А найду ли я улыбку детскую после такого сна, 

цветущие весенние луга 

для старого Пегаса 

без зубов и зоркого глаза?